В соответствии с законами Королевства Нидерланды, суд больше не сможет откладывать рассмотрение исков, направляемых родственниками жертв авиакатастрофы малайзийского Боинга рейс МН-17, сбитого в небе над Украиной предположительно российскими военными, незаконно находящимися на территории, контролируемой украинскими сепаратистами Донбаса. Единая следственная группа Малайзии, Бельгии, Австралии, Украины и Нидерландов (JIT) решила, что Королевство Нидерланды обладает наиболее подготовленной для такого дела инфраструктурой, поскольку с 2003 года в местном суде в Гааге (не путать с судами ООН!) действует международная палата, которая обладает необходимой юрисдикцией для рассмотрения международных дел. После долгих сомнений, дебатов и консультаций, судебная инстанция в Гааге все-таки решила принять дело к производству  и с 5 июля начался “обратный отсчет” для первого заседания суда.

Надо сказать что тревога по поводу этого процесса очень велика. И пока правительство Австралии призывает Россию полностью сотрудничать с судом, а родственники жертв проводят по аналогичному поводу митинги у российского посольства, маститые юристы с сомнением качают головой, не одобряя принятого решения. Каковы же доводы скептиков?

Международная следственная группа не закончила следственных мероприятий. Есть только предварительные сведения, которые не могут пока фигурировать как судебные материалы.
Если судебная палата Гааги захочет привлечь свидетелей или подозреваемых из России для допроса, то ей требуется соглашение с Россией о судебных мероприятиях и обязательства правительства Нидерландов. Это обязательство может включать в себя различные требования со стороны России, которые могут сделать такое соглашение невозможным.
Россия требует передачи дела в Гаагский уголовный трибунал ООН – эта инстанция самим Уставом ООН предназначена для таких дел. Однако все стороны кроме России не хотят подавать в этот суд. Это работает в пользу России, так как она может ссылаться на процессуальный приоритет  Гаагского суда ООН и обоснованно отказаться сотрудничать.
Начало суда до того, как оглашены итоги расследования слишком напоминает политический процесс, когда еще до суда уже “назначен” будущий виновный. Это накладывает отпечаток некоторой незаконности всего процесса.
Если представить себе, как будет сформулировано решение об открытии уголовного производства при незаконченном расследовании, то возникает предположение, что основанием дела будет не выдвижение обвинения против конкретного лица или организации, а уголовное производство по установленному факту, что 17 июля 2014 года был сбит над территорией Украины пассажирский самолет Малайзийских авиалиний рейс МН-17 Амстердам – Куала-Лумпур. То-есть уголовное дело начнется не с подозреваемых в совершении преступления, а с факта катастрофы и вместо свидетелей обвинения будут обычные свидетели, которых нельзя принуждать к даче показаний, как в случае с уголовным расследованием с обвинительным заключением. Иными словами: пока не установлены обвиняемые, все допрашиваемые в суде идут как обычные свидетели. Предположим, что в качестве свидетеля выступит директор агентства Belligcat, достигшего большого прогресса в расследовании параллельно официальной следственной группе, и он обвинит в преступлении конкретных людей, военнослужащих России. По закону, без вещественных доказательств его выступление – чистое предположение сколько бы он не представлял картинок из интернета. Вызовут для перекрестного допроса тех военных, которых он обвиняет, в случае если Россия согласится сотрудничать, рядом будет сидеть адвокат и будет он считаться не обвиняемым или подозвеваемым, а свидетелем (причина – суд начинается не с обвинений прокурора а с расследования, поскольку не закончены следственные мероприятия, как сказано в начале статьи). Свидетель из России ответит суду: “я никогда не бывал в Украине, ничего об этом деле не знаю. В означенный день мы с моими друзьями офицерами были на вечеринке у моего друга К. и пили с десятком моих друзей офицеров и их семьями. Все они наверное смогут по этому случаю свидетельствовать.” Что дальше? Дальше ничего. Суд не может принимать слова одного свидетеля заведомо более весомыми чем другого – ведь обвиняемого нет. В результате слова главы Belligcat будут отвергнуты, как не имеющие вещественного подтверждения и что самое страшное, он больше не сможет повторить свои показания ни в одном суде, поскольку в Европе существует прецедентное право и правопреемственность судебного материала. Таким образом преждевременный суд в Нидерландах – это очень плохо для установления истины, потому что сам Закон будет мешать установлению фактов. Конечно суд рассмотрит все имеющиеся материалы и установит что Боинг скорее всего был сбит Буком такой то марки и с таким то боеприпасом – ведь даже для обычных блогеров ясно кто сбил и чем. Также будет рассмотрено и возможно даже принято уверение Украины что у нее такого оружия не было. Что дальше? Ничего. Суд не является следственным органом и не может расследовать кому принадлежал Бук и кто его обслуживал. Частные лица могут промышлять своими домыслами и строить логические цепочки, но суд так действовать не имеет права. Для него существует приоритет вещественных доказательств. Судья может спросить: где сейчас находится орудие преступления – пресловутый Бук? И никто не сможет суду на это ответить. А раз нет орудия преступления – нет обвиняемого. Вы что, думаете преступники просто играются, когда стирают с орудия убийства отпечатки пальцев или кидают пистолет в кислоту, или топят его в море? Представьте что суд там скажет “мало ли что нет пистолета, мы то знаем что г-н П. – убийца – вся логика об этом говорит!”. Но это просто смешно: судья не может так говорить, потому даже если он точно знает что господин П. убийца. он скажет обвинению: “либо вы приносите сюда орудие убийства, либо г-н.П отпускается за недостаточностью улик”. А оправданный убийца это намного хуже, чем убийца, которого не судили. Именно в таком положении и окажется суд по МН-17, потому что болтать по этому поводу можно сколько угодно, но улик как не было, так и нет. Что предъявлять и главное – кому предъявлять обвинения?

А может случиться казус еще хуже. Суд начнет с выяснения того, как самолет оказался над зоной боевых действий? Они могут начать с того, что затребуют материалы IATA и потребуют на допрос украинского диспетчера. Возможно по требованию российского адвоката – он ведь тоже будет иметь право вызова свидетелей и выдвижения обвинений. Многое будет зависеть от того, придет он в суд, будет ли он жив к тому времени и что он ответит на вопросы судей и перекрестный допрос российских адвокатов, которые могут быть чертовски хитрыми и заковыристыми. Как например: был ли у вас приказ изменять курс воздушных судов чтобы их маршруты не проходили над зоной боевых действий, согласно инструкциям IATA? Если нет, тогда вызовут в суд руководителя полетов, начальников ведомств, которые обязаны были такой приказ издать. В таком случае поиски правды могут затянуться, а между тем уже будет известно о нарушениях Украины инструкций IATA, что даст право всем потерпевшим обращаться в суды за компенсацией и требовать ее у Украины по результатам уже прошедших заседаний суда. Это совершенно дикие проблемы создаст и может привести к тому что по суду за это преступление будут отвечать невиновные.

Потому не стоит думать, что судебный процесс принесет какую то справедливость и сможет прояснить детали. Да, многие смогут высказаться, многие вещи которые освещали только соцсети, станут достоянием юристов. Но будет ли это хорошо для выявления истины – представляется сомнительным.

Solomon Mann