Незаменимые люди есть — совесть и правду Одессы — Григория Витальевича Кваснюка похоронили в четверг. 40 дней после своего ухода он оставил нам для того, чтобы услышать, пока не поздно, душу Одессы — проводить достойно его, не растерять свою. Без ханжества и без чванства, из года в год Григорий Витальевич говорил то, о чем думают миллионы — его «Правду» смотрели не только в Одессе — считывал мысли и выражал их за каждого из нас. Может потому его бывшие коллеги с телеканала АТВ на похороны не пришли: им-то приходилось корпеть над «трудами», с занудством выставлять свет, креативить и с муками размышлять над запятыми, а его Господь наградил самым драгоценным (из всех возможных) даром — разговаривать со зрителем сердцем. И не только с телеэкрана, а отовсюду: на улицах, в магазинах, на стоянках, базарах и храмах к нему обращались люди «Как жить дальше, Витальич?» — и его сердце откликалось на каждого. Поэтому и не выдержало — одно маленькое сердце, помноженное на свет, который никогда не погаснет, остановилось, ведь он рвал его и отдавал каждый день. Чтоб было понятно всем, рвал, как… Высоцкий. Как сказал его друг, а в нынешних реалиях боец и однополчанин Сергей Бовбалан, «это был редкий самородок, который любил людей и делал все, чтобы людей защищать, предупреждал об опасности». Григорий Витальевич умер на боевом посту, после съемки 127-го выпуска своей программы «Правда». Больше чем журналист, больше чем телеведущий, больше чем бывший милиционер и депутат — ЧЕЛОВЕК и ОДЕССИТ! Только честность, только любовь к людям. Он одинаково мог сказать мэру «Ты не прав», и так же одинаково помочь дворнику отнести его метлы и лопаты. Когда он еще был депутатом одесского горсовета, я случайно услышала историю от знакомой женщины-инспектора Горгаза. «Представляете, звоню в квартиру, а мне открывает тот самый Кваснюк! Нас все матерят и гонят, а он предложил чаю, сказал «Вы же устали столько бегать — посидите, отдохните. Я отказываюсь, а он «Нет, отдохните!», уговаривает». А мы с ним вообще стали общаться после смешного случая. Завелась в нашей редакции кошка — котенком подобрали, выходили. И как-то пришла чиновница из мэрии, так кошка первая что сделала, улеглась на ее белое кашемировое пальто, испачкала. По-разному гости реагировали, поэтому пришлось писать объявление «Кошку не обижать — это символ редакции», а Григорий Витальевич, когда его увидел, сказал: «За это вот — уважаю». Он настолько был за все человеческое, мирное, живое, по-доброму бытовое, даже в мелочах, даже за фиалку на подоконнике — за все, что делает нас людьми, и именно от того так ненавидел проявления фашизма в любых сортах и зачатках, хотел для нас мира, именно поэтому оказался прав. Ходячая энциклопедия и эрудит, он специально говорил доступно и просто в эфирах, ведь в противном случае тот самый дворник — хотя скорее мэры! — могли бы его не понять. Тут штука в том, что Витальич единственный, кого я знаю, кто не презирал ни сам народ, ни определение «народ». Ему было мало жить одному под неким колпаком справедливости и здравого смысла — он хотел, чтобы так жили все, абсолютно все. Для стариков, которые пришли… а многие скорее доползли 15 июня до кладбища на костылях, тех самых, выброшенных из жизни, чудом не добитых, которые когда-то выстроили после войны страну, он стал единственным и последним другом, окном в мир. Он один кричал им с экрана «Я с вами!», когда фашистов и наших ветеранов пытался примирить Ющенко. Они бы, эти старики, ушли от нас еще раньше, если бы не Григорий Витальевич! И они падали, пили корвалол, еле передвигались и, похоже, заплатили за букеты полпенсии, но пришли, чтобы проститься. Прощались без истерик и юродства; кто-то тихо плакал, прячась за черными очками, кто-то искал «Кому передать деньги — это мой долг! Нет, не скажу свое имя! Долг!». По очереди, выстроившейся на прощание, жутчайшим холодком бежал шепот «Не верю, не верю… Сказал бы Витальич, что настолько с сердцем дела плохи, мы бы все скинулись, и не было бы похорон сегодня!». Только Витальич бы не сказал… Стена, глыба, тыл защищал нас — не себя… Горе. Масштаб и энергия его таковы, что даже в гробу, мертвый, он был живее многих живых. Он бы не хотел пафоса, он бы обнял всех нас и сказал «Фашизм не пройдет! Победа будет за нами», он бы слез и истерик не потерпел. Как раньше, где бы я ни работала, он обнимал всех — от корпоративных понтовил до уборщиц. Люди любили его… Любили. Так вышло, что с НИМ мы прощались трижды: сначала возле кладбищенской церкви, потом на последнем пути к могиле, потом, когда бросали прощальную горсть земли… И никто не ушел до появления того самого — во что не веришь — могильного холмика. А уж кого хоронили с таким количеством венков «От одесситов», даже не припомню. Или нет таких. И стояли люди с раннего утра — на всякий случай, потому что опасались провокаций «нациков-поциков-прикоциков» (так Витальич говорил), думали, когда объявят что кладбище заминировано или еще что — «зубами вцепимся, но с кладбища не уйдем!». Но не было подонков — Кваснюка боятся и мертвого. Пришедшие проститься без страха вкладывали в букеты георгиевские ленты. Сергей Бовбалан, такой же боец, друг, коллега по делу жизни, говорил прощальные слова, руки и голос дрожали, он занимался похоронами, устал. Из нашей гвардии — для меня теперь последний и главный. Сергей взял красный лоскут ткани с надписью «Родина», подошел к жене Григория Витальевича — Лилии Михайловне (она всю жизнь «подавала мужу патроны»), положил ей его на колени, они общались, они молчали, а потом Сергей положил этот лоскут на гроб. И Родина в данном случае была больше чем партия, которую из-за укроповского политеса надо ненавидеть — Родина была просто Родина! Которую Григорий Витальевич до последнего своего вздоха защищал. Телезрители и читатели ждали его, как сироты в детдоме кидаются к каждой юбке со словами «Мама!» — Григорий Витальевич был нашим всенародным папой! Страшного 11 июня 2017 года мы все осиротели. И это правда. Так, защищая Родину, в бою пал смертью храбрых, ни разу не раскричав на округу, как его травили допросами и обысками, ответив и обнадежив по телефону каждого, несмотря на то, что лежал в это время в больнице под капельницами, выметая фашистскую нечисть, потеряв недавно оператора «Правды» Олега (умер), на честном слове и на одном крыле с раненым сердцем ушел верный и неизменный знаменосец Одессы Григорий Витальевич Кваснюк. Прощай, друг! Одесса тебя никогда не забудет!
Татьяна Геращенко, журналист, Одесса."
